Часть 2.

В перерыве между парами я позвонил Петру Антоновичу.

- Добрый день, Петр Антонович. Это Юрий. Как ваше здоровье? Вы извините, что вчера не ответил, ехал в электричке к маме и не слышал звонка (он знал, что мама живет в области). Нет, сегодня никак не смогу. Ночую у мамы, Вернусь завтра первой электричкой. Хорошо, завтра. Обязательно перезвоню. До свидания.

Чертов старикашка, дай Бог ему здоровья. Мания преследования какая-то. Он никогда не оставляет меня у себя на ночь. Боится, видимо, что я его придушу во сне и обворую. Квартира полна антиквариата, да и денег, наверное, много. Продукты и напитки у него только высшего сорта. Может, крестный отец местной мафии? Но платит всегда щедро и еще дает деньги на такси.

Тут же позвонил Алекс.

- Привет, дружище. Что делаешь вечером, работаешь?
- Привет. Ничего. Отдыхаю.
- Тогда я вечером заскачу. ОК?
- Не хочешь работать, прогульщик?
- Я уже работаю в отличие от некоторых. Обслуживаю двоих в гостинице «Волна». Пока. До вечера.
Понятно. Пока я добирался до института, Алекса выдернуло его агентство. Гостиница «Волна», конечно не «Метрополь», но и не третий сорт.

Я возился у плиты, когда в семь вечера явился Алекс. Открыв ему дверь, я вернулся на кухню, а он привычно разделся в прихожей и голышом (у нас такая традиция – вдвоем быть обнаженными) поплелся за мной, неся в руках два пакета, из которых он выложил на стол бутылку «Белой лошади», коробку конфет, апельсины и пару штук лимонов.

- Гуляем, братан.
- Что, хорошо заработал?
- Не то слово. Северяне заказали, не то нефтяники, не то газовщики, разве их поймешь. В агентство заплатили и мне стольник сунули. Видимо, пили всю ночь, ни один в очко не смог засадить. Перепили, бедняги. Пришлось ртом работать, а потом уж кое-как верхом сел сперва на одного, потом на другого.

С грехом пополам еле кончили. Но, молодцы, посчитали, что я отлично работал, вот и отблагодарили сполна. Люблю таких клиентов. – Алекс нарезал лимон, посыпал себе дольку сахаром и наполнил две рюмки. – Ну, давай. За удачу. – Я отошел от сковороды, где поджаривались два куска мяса, и взял предложенную мне рюмку. Мы чокнулись и выпили.

После ужина, мы прошли в комнату, уселись на диван, курили и лазали по эфиру, в надежде найти что-нибудь интересное по телику. Алекс спросил про вчерашних клиентов. Пришлось рассказывать.

- Не поверишь. Отец и сын. Отцу лет 45, парню – 22-23. Живут в Калининском районе, престижные высотки слева от Кондратьевского проспекта. Знаешь? – Алекс кивнул. - Не просто квартира, а двухуровневые апартаменты. Что б я так жил.

- Подумать только, отец и сын! Какое падение нравов, - съязвил Алекс. – Ну и как? Не затрахали?

- Нет, все нормально: вечером я им по минету и они мне по разу каждый, утром сынок еще раз вдул. Правда, перед сном парень сам мне отсосал.

- И все это на виду друг у друга?

- Отец, как кончил, ушел к себе и не видел, как сынок развлекался. А сынок смотрел, как я сосал у отца и как отец меня пёр. Видимо, это у них не в первый раз. Чему тут удивляться.

- Да, о времена, о нравы! – Сашка встал, грациозной походкой прошелся по комнате и направился на кухню. Понятное дело, за спиртным.

У Алекса красивая и почти атлетическая фигура. Он чуть выше меня и выглядит более мужественно, хотя всего на год старше. В отличие от меня, он коротко стрижет свои русые волосы, а глаза у него голубые. Тело у него, как и у меня, почти безволосое, и только на груди вьется небольшой кустик светлых волос. Зато на лобке у него волосы почти черного цвета, с которыми он так же борется, как и я. Правда, полностью он их сбривает редко, а оставляет их в виде фигурной прически – треугольника, или полоски, направленной, то вверх, то горизонтально, а то в виде полусферы или латинской буквы «V». Оригинальничает, в общем. По обе стороны от центра лобка имеется тату в виде замысловатого японского орнамента.

Его половой член заслуживает отдельного разговора. При эрекции он у него достигает семнадцати сантиметров, а в диаметре – пять. А вот головка толще ствола на сантиметр и похожа на шляпку гриба. Сашка очень ею гордится. По моему мнению, яички у него не очень крупные, но не отвислые и находятся в тугом мешочке мошонки под самым корнем. Там у него имеется пирсинг – серебряное колечко, продетое через шов мошонки. В обычном положении его не увидеть, и только когда Алекс становится в позу буквы «зю», то есть раком, или ложиться на спину, подняв и широко разведя ноги, колечко доступно постороннему взору. По словам Алекса, клиенты от его вида в шоке. В общем, вполне достойное хозяйство у моего друга.

Сашка учится на втором курсе искусствоведческого факультета, профиль – живопись и скульптура Скандинавии. Надеется, что после окончания института, устроится в какой-нибудь солидный журнал критиком, и могут быть возможны загранкомандировки на выставки и вернисажи. Дай Бог, конечно.

Сам он родом из Петрозаводска, а здесь его приютила престарелая и одинокая тетка, которая берет с него деньги за коммуналку и еду, не задумываясь, где и как он будет зарабатывать эти деньги. То, что присылают родители – копейки, не хватит и на пирожки в студенческом буфете. Еще хорошо, что факультет, как и у меня, бюджетный. Сашка надеется, что теткина двухкомнатная квартира достанется в итоге ему, так как присматривать за ней, кроме него, некому.

Он принес два стакана с виски, дольки лимона на тарелочке и конфеты. Мы выпили и опять закурили, думая каждый о своем. По телику показывали очередное развлекательное шоу с участием политиков и популярных артистов.

Познакомились мы с ним более полугода назад, на одной оргии загородом, куда Алекс был приглашен через свое агентство, а меня, как обычно, сняли на улице. Всю ночь мы развлекали четырех похотливых тридцатилетних самцов. А утром, расплатившись с нами, они выставили нас на улицу. Произошла какая-то накладка, и машина из агентства за Алексом не пришла. Он позвонил в офис, и диспетчер сообщила, что идет пересмена, и машина за ним может выехать только через час. Мы решили добираться до города пригородной электричкой, благо, до станции было не далеко. В поезде мы разговорились и открыли друг другу души. С вокзала мы поехали ко мне выспаться, так как за всю ночь не сомкнули глаз. С тех пор наши встречи стали регулярными.

Алекс думает остепениться к тридцати годам и обзавестись семьей. Мечтает о детях – мальчике и девочке. Я же о такой дальнейшей перспективе еще не думал. Меня больше волнует ближайшие два-три года. Некоторые мои однокурсники уже засветились в отечественных телесериалах, пусть и не в главных ролях, но все же. Есть надежда, что их заметят мэтры телекиноиндустрии. Меня же при отборах всегда обходят стороной почему-то. И если мне не повезет, загремлю я по распределению в лучшем случае какой-нибудь областной драмтеатр на роли мальчика или молодого лакея.

- Юр, иди ко мне, - прервал мои мысли Алекс. Он уже лежал на кровати и теребил свой орган. – Давай по минетику в позе «69», ополоснемся и спать. – Согласен? – Я кивнул и улегся рядом с ним, но валетом. Хотя я знал, что одним минетиком мы не обойдемся. Оральными ласками мы быстро довели друг друга до оргазма, и каждый насытился нектаром любви своего напарника. У Алекса сок приятный на вкус, и как мне кажется, с привкусом ванили. Он говорит, что мой ему тоже нравится.

В ванне мы по очереди становились под душ, намыливая друг друга, уделяя особое внимание мужским сокровенным местам.

- Юрок, а я писать хочу, - тихо сказал Алекс с ударением на первом слоге.

- Я тоже, - так же тихо ответил я. – Давай по очереди. – Я присел на дно ванны, и он стал смывать мыльную пену с моего тела струей своей мочи. Писал он долго. В нос ударил аромат свежей мочи с запахом алкоголя. Нам нравится поливать друг друга золотым дождем – ощущение горячей струи на своем теле возбуждает по- своему.

Клизмы мы решили не ставить, вроде медицина не приветствует частое спринцевание, обойдемся тривиальным способом – презиками, хотя доверяем друг другу и иной раз не предохраняемся. Дополнительная стимуляция ни мне, ни ему не нужна, мы достаточно возбуждены. Кинули на пальцах – Алексу повезло, он первый.

Я ложусь поперек кровати, поднимаю ноги и широко развожу их. Чувствую, как его пальцы смазывают мой анус, как они осторожно проникают в меня, слегка разрабатывая вход. Затем ощущаю, как головка его фаллоса упирается в мое шоколадное пятнышко. Полностью расслабляюсь и он уже наполовину во мне. Черт возьми. Все-таки какой-то момент было немного больно и неприятно. Алекс берет меня за ноги и вводит свой агрегат до упора, его мошонка уперлась в меня. Несколько секунд он ничего не делает, а только смотрит на меня. Он любит во время соития смотреть в глаза любовнику.

Сколько минут он меня пользует, не знаю, его тело закрывает электронные часы, стоящие на телевизоре. Минут пять-семь, не меньше. Моя простата получает огромное удовольствие, а торчащий член источает смазку в огромном количестве. Дрожь горячей волной не раз пробегает по моему телу, и я начинаю стонать. Видимо, Алекса это подстегивает, и его фрикции становятся резче. Я уже не могу сдерживаться. По всей вероятности, мой партнер тоже сейчас финиширует. А-а-а! Все! Первый выстрел спермы из моего члена был, словно лава из вулкана и попал мне на лицо, второй забрызгал грудь и живот, третий выброс просто медленно вытекал из канала и заполнял впадину пупка. Чертовски хорошо кончил!

Мой оргазм подействовал на Алекса, как удар электричества. Он бросил мои ноги, вытащил свой член из меня, сорвал с него презерватив, и левой рукой принялся доводить себя до пика удовольствия, правой рукой сжимая свои яйца. И оно не заставило себя долго ждать. К моей сперме на моем теле добавились потоки его сока.

После душа, настала моя очередь терзать его тело, мы поменялись местами и в течение какого-то времени мой жезл таранил попку Алекса. Когда в нем находится чей-то член, у Алекса не встает, если он сам не доводит его до кондиции. Через час где-то мы угомонились и легли спать.

Днем между парами я позвонил Петру Антоновичу, и он назначил мой визит на 19.00. За час до назначенного времени я стал готовиться к посещению старика. Принял душ, сделал клизму, нанес легкий макияж. Он это любит. Кроме того, у него была еще одна блажь: он любит, чтобы на мне были надеты женские черные чулки, черные трусики с кружевами и разрезом, и вместо бюстгальтера, короткий черный топик. Слава Богу, все это сейчас продается в сексшопах и мне пришлось все это приобретать для ублажения старика. Видимо, в таком наряде ему кажется, что он пользует девочку.

Уже выходя из дома, раздался телефонный звонок, но высветившийся номер на дисплее был мне незнаком. Но все же я решил ответить.

- Алло, Юра. Привет. Не узнаешь? – Я действительно не мог узнать голос звонившего. – Это Вил. Помнишь? – Черт возьми, как же я мог забыть, хотя до этого никогда с ним по телефону не общался, и к тому же забыл вбить его номер в память телефона.
- Ну, конечно. Привет, Вил. Как поживаешь?
- Юра, нам необходимо срочно встретиться.
- Вил, извини, но сегодня это определенно невозможно.
- Что, опять работа? – В его голосе был сарказм.
- Нет, не угадал. Приглашен на день рождения, и сейчас ловлю такси, - соврал я. – Позвони, пожалуйста, завтра часов в двенадцать. Спасибо за звонок. До связи. – И я отключился. – Наверное, парень опять захотел секса, пока папы нет дома, подумал я.

Петр Антонович встретил меня, как всегда, радушно.
- О, Юрочка! Проходи, дорогой. Тебя никто не видел? – Это его обычный вопрос.
- Здрасти, Петр Антонович. Не знаю, на улице темно. – Дальше все происходит по заранее спланированному сценарию: он идет на кухню, я же раздеваюсь до нижнего белья тут же в прихожей, мою руки в ванной и следую за ним.
- О, девочка моя пришла. Ну, садись. Закусим, чем Бог послал.

Сегодня Бог, а может и черт, послал ему бутылку Смирновской водки, бутерброды с красной икрой, сыром и копченой колбасой. Отдельно на тарелочке нарезаны ломтиками свежие помидоры и зелень.

После недолгой трапезы, мы проходим в спальню. Надо сказать, что к моему приходу он всегда в домашнем халате на голое тело. Я по-хозяйски достаю из прикроватной тумбочки презервативы и крем для смазки. Старик садится в кресло, я развязываю пояс халата и беру в руку его член, и он моментально оживает в моей руке. Ртом я одеванию на него презерватив, а потом кремом через прорезь в трусиках смазываю себе анус и наношу крем на член старика.

Далее существуют два варианта. Первый – я становлюсь рачком на кровати, выгибая спинку и оттопыривая попку, и в такой позе старик входит в меня. Второй – старик остается в кресле, а я усаживаюсь на его член. У Петра Антоновича в сексе мало фантазии, более того, даже минет не требует. Обычно за вечер он использует меня всего два раза. Между ними мы посещаем кухню, где выпиваем по стопке и выкуриваем по сигарете.

Но главное в пьесе не начало, а финал. А он заключается в следующем. После того, как дедушка отымеет меня второй раз, и мы опять посетим кухню, где выпьем, закусим и перекурим. Дальнейшее место действия переносится в гостиную. Дедушка усаживается в кресло, и теперь он выступает в качестве зрителя. Я снимаю с себя трусики и топик, ложусь на ковер и делаю себе автофелляцию. Это, кстати, мой коронный номер, про него знают немногие, и показываю я его не всем. Алекс, например, этого сделать не может. А дедушке нравится, как я целиком заглатываю все свои восемнадцать сантиметров, а потом выпускаю весь свой сок себе же в горло.

Вот и сегодня все было так же. Мы прощаемся до следующего раза. Рюмка водки и бутерброд с красной икрой на посошок. Старик протягивает мне сто честно отработанных мною баксов и три тысячи на такси. Я чмокаю его в щеку и исчезаю, слыша, как за мной защелкиваются два замка и засов.

Вил был точен и ровно в двенадцать раздался его звонок.
- Привет, Юра. Ну, как насчет сегодняшней встречи?
- Вил, какова цель встречи?
- Просто я хочу тебя пригласить к себе на ужин.
- Со всеми вытекающими оттуда последствиями, да?
- Это будет зависеть от тебя самого, Юра. – Он понял, что я в принципе согласен. – Давай в семь вечера и скажи, куда за тобой подъехать. – Я хотел ответить: туда, где меня снял твой отец, но назвал угол пересекающихся улиц недалеко от моего дома.

Готовясь к встрече с Вилом, я тщательно продумал свой гардероб. Вместо обычных трусов, я надел кожаные трусики, клапан впереди которых был на заклепках, и подходящую под них сетчатую майку-безрукавку, затем тонкие, но теплые финские гамаши телесного цвета. Далее коричневый костюм, рубашка, галстук и носки – все под единый тон. Конечно, перед этим принял душ и выполнил все гигиенические меры.

И вот знакомый уже, дом, все тот же подземный паркинг, девятый этаж и дверь с № 16.

- Заходи, Юра. Будь, как дома. – Вил – сама любезность. – Раздевайся, у нас, как ты знаешь, тепло. О, ты сегодня такой нарядный. В честь чего это?
- Как в старом анекдоте: «В честь нашей встречи, мадам». Я всегда стараюсь хорошо выглядеть.
- Понимаю, понимаю. Я думал, посидим по-простому, так сказать – встреча без галстуков. Ты знаешь, я люблю дома вообще голышом, находится.
- А как в этому относится Гарри, тоже голым расхаживает по квартире?
- Когда, как. Бывает и голым, бывает в трусах или в халате на голое тело.
- Я так понимаю, что женщин у вас в доме нет.
- Да, мы живем вдвоем. Консьержка приходит убирать два раза в неделю, но в наше отсутствие.

Проходи, присаживайся. Ты извини, я все же пойду, переоденусь.
Я прошел в гостиную, снял пиджак, расслабил галстук, сел в кресло и закурил. Через несколько минут вернулся Вил, на нем были коротенькие шорты и футболка.
- Что же ты изменяешь своим правилам, Вил. Говоришь, что любишь голым слоняться по квартире, а сам?
- Да, но я не один, ты у меня в гостях при параде, а я голышом? Как-то не солидно получается.
- А ты попроси меня и я, может, тоже соглашусь снять верхнюю одежду.
- Ой, Юра! Если тебе не трудно, сними, пожалуйста, свою верхнюю одежду. – В его глазах светился восторг.

Я устроил для него стриптиз: медленно развязал галстук, расстегнул и вытащил из брюк рубашку, затем снял брюки, гамаши и наконец, скинул рубашку, оставаясь в кожаных трусиках и сетчатой майке. Держу пари, что его коротенькие шортики стали для него малы.
- Вил, мне кажется, что эти шорты тебе жмут, можешь их снять. Ты меня этим не смутишь.
- Да, но понимаешь, ты так грациозно раздевался, что я немного возбудился. Тебя действительно не будет шокировать, если я сниму шорты?
- Абсолютно. Тем более футболка будет кое-что все-таки прикрывать.
- Действительно, а я об этом не подумал. – И он в один момент избавился от шорт.

Мы прошли в кухню, где Вил стал выставлять различные закуски и блюда из холодильника.
- Если хочешь, то в микроволновке можно разогреть мясо. Жарил перед нашей встречей. Что ты будешь пить? – Вил суетился и старался во всем угодить мне.
- Не беспокойся, Вил. На ночь я стараюсь не есть, если только легкое что-нибудь. А пить, ну давай красное сухое вино. Есть? – Он разлил по бокалам вино и предложил тост: - За нашу встречу.

Мы выпили, я отломил кусочек сыра и взял маслину. Вил тоже чем-то закусил.
- Вил, ты собирался со мной о чем-то поговорить. Сейчас самое время для этого. Я тебя слушаю, - сказал я и закурил. Я видел, как ему трудно начать разговор, он нервничал и тоже закурил.
- Если ты о ночи любви со мной, - я решил ему помочь, - то я согласен. Ты таксу знаешь, любой каприз за твои деньги, так сказать.


- Нет, Юра, нет. То есть да, ночь, конечно, но я не об этом. – Он немного помолчал, собираясь с мыслями. – Понимаешь, Юра, как бы для тебя это странно не звучало, но я люблю тебя. И… и не могу без тебя.

Да, действительно, для меня это сюрприз. Одна ночь с ним и он влюбился с первого взгляда, так сказать. Теперь я разлил вино по бокалам, чтобы легче было переварить услышанное. Мы выпили.
- Что ты предлагаешь, Вил и что ты хочешь от меня услышать в ответ на твое признание?
- Я хочу, чтобы мы были вместе. Чтобы ты переехал ко мне, и мы бы жили вдвоем и любили друг друга.
- Вил, я – проститутка, или проститут, как тебе больше нравится. Я этим зарабатываю на жизнь. У меня нет богатого папочки, который мог бы купить мне такие апартаменты и классную машину. И доставлять девочек или мальчиков по моему желанию. – Я еще выпил вина и закурил. – Но это неглавное. Главное в том, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Не клиенты выбирают меня, а я выбираю клиентов. Я поехал с твоим папочкой потому, что он мне понравился, хотя он и предупредил, что секс будет втроем.

Я люблю драйв. И потом такая жизнь дает мне массу преимуществ и независимость. – Тут я, конечно, загнул лишнего. Какие преимущества и какая к черту независимость?

- И ты хочешь связать со мной жизнь? Тебе только кажется, что ты любишь. Да, тебе, наверное, со мной было хорошо, ты видел, что я многое умею в этом деле. И ты сразу сделал вывод – вот она, любовь, и вот тот, кого ты полюбил. Но поверь мне что, таких как я, сотни, а может тысячи, и многие в разы умеют больше, чем я. – Устав от этого монолога, я откинулся на спинку стула в ожидании того, что он на это ответит.
- Ну и что нам делать, - спросил Вил после долгого молчания. – Я не могу без тебя.
- Ты стараешься только для себя, но и для папы тоже? Или ты хочешь, чтобы я стал для вас альтруистом в плане предоставления сексуальных услуг? – Я был жесток в разговоре с ним. – Кстати, а почему вы выбрали себе такие имена? Тебя как зовут по паспорту?

- Это из итальянского кинофильма: отец с сыном раз в месяц приезжают из своей деревни в большой город, и ходят по проституткам, а представляются братьями и чтобы соблюсти инкогнито, называют себя смешными именами, но часто путаются и отсюда возникают комедийные ситуации. Моего отца зовут Георгием, а в детстве почему-то звали Гариком. А меня зовут Валентин.
- Понятно. Но вы вряд-ли кого-то введете в заблуждение – уж очень вы похожи. И давно вы вместе занимаетесь сексом на виду друг у друга?
- Три года уже, как мамы не стало.
- Прости, пожалуйста. Но вы только мальчиков пользуете или девочек тоже?
- Были и девочки. Но мне больше нравятся мальчики, а с недавнего времени – только один мальчик, и ты знаешь, кто.
- Только давай без сантиментов. Кстати, давай еще выпьем, а то одними разговорами занимаемся. А где же обещанный праздник?

Вил достал из холодильника шампанское. Естественно, оно нас взбодрило, но тема разговора оставалась прежняя.
- Скажи, Вил, а вообще давно тебя эта проблема, я имею в виду мальчиков, стала волновать?
- С тех пор, как себя помню. Все началось с того, что мои родители – нудисты, они и познакомились на Черном море четверть века назад на диком пляже. А когда родился я, то автоматически стал нудистом. Погоди секунду, Я сейчас. – Он побежал к себе на второй этаж.

Через пару минут он принес ноутбук и поставил его передо мной. Он нашел нужную папку, открыл ее и стал показывать мне семейные фото, комментируя их содержание.

Передо мной мелькали страницы жизни семьи Вила. Вот он с родителями на берегу реки, ему года три. Вот все трое за столом, где Вилу уже лет 5-6. Естественно, все они на этих фото были обнажены.

- Прости, Вил, но это ваши семейные фотографии. Тебя не смущает, что ты показываешь их постороннему человеку?

- Дело в том, что мне их вообще некому показать, а мне так хочется этого. У меня нет настолько близких друзей, чтобы им продемонстрировать жизнь моей семьи. А тебя я не считаю уже посторонним. Не знаю почему, но меня тянет к тебе, как будто нас связывают невидимые нити.

А на экране дисплея одна за другой мелькали цветные и черно-белые фотографии, на которых взрослые стареют, а юные взрослеют. Меня привлекло фото, где Вил стоит между матерью и отцом на берегу моря где-то за границей. Вилу уже лет 15-16, полное оволосинение половых органов, он положил левую руку матери на плечо и касается ее груди, а у самого член, ну если не стоит, то скоро встанет. А вокруг люди, такие же обнаженные, как и они. Видимо, снимок сделан на нудистском пляже.

- Скажи, пожалуйста, а у тебя не возникало эрекции на глазах у родителей и как они реагировали на это? – спросил я его.

- Сколько раз, ты даже себе не представляешь. Но и отец, и мама объясняли это нормальным физиологическим процессом взросления. И тут я понял, что самое совершенное в мире среди живых существ – это мужское тело. – И тут он открыл другую папку с фото обнаженных молодых мужчин и парней. – Ты посмотри, как они прекрасны. Конечно, я не имею в виду толстых уродов, не следящих за своим телом. Вот фото пожилого мужчины, на вид ему лет 60. Но как замечательно он выглядит, как прекрасен его член. А вот молодые парни лет 20-25-ти. Как они здорово смотрятся. Особенно мне нравятся те, кто бреет лобок и мошонку. И тут возникает парадокс: сам половой член и мошонка с яичками.

Кажется, что это лишний атрибут мужчины в том виде, как он есть, то есть все это хозяйство находится снаружи. Не лучше ли, чтобы природа убрала все это с глаз долой и спрятала внутри организма. Не нужен в данный момент член для опорожнения мочевого пузыря – он внутри, захотел пописать – член вышел наружу и сделал свое дело. Нужно в данный момент оплодотворить женщину – член опять показался во всей своей красе. Но природа решила иначе: член должен быть на виду. Недаром у многих народов фаллос был предметом поклонения и культа. И поэтому все мужчины, о женщинах я уже не говорю, любят свой фаллос, и он является предметом их гордости, даже в независимости от его размера. Ох, замучил я тебя своей теорией. Давай бокал, выпьем.

Мы выпили и закурили. Да, интересная теория.
- Я во многом с тобой согласен, Вил. Но в то же время, фаллос может быть и предателем своего владельца. В самый неподходящий момент он может показать свою независимость от него – просто набраться наглости и встать по стойки смирно на виду у посторонних людей, тем самым выдавая желания своего владельца. И, наоборот, в самый нужный момент откажется подчиняться желаниям своего хозяина, тем самым показывая его несостоятельность.

- Да, бывает и такое, и довольно часто. Посмотри серию этих фото. Они сделаны на Адриатике, мы тогда отдыхали в семейном пансионате нудистов. Мне тогда исполнилось 18 лет, и я искал сближения со сверстниками. – Вил стоял в окружении обнаженных парней и девушек, у него уже выбрит лобок, как и у многих снятых на фото и почти полувозбужденный член, а у двоих парней вообще полный стояк. Все весело о чем-то болтают. – Ты знаешь, там такое бывает часто, но никто на этом не зацикливается или постараются перевести все в шутку. А у молодняка лет 14-15-ти почти у всех полный стояк. И ничего, носятся, как угорелые по всему пляжу. Правда, более пожилые пары держатся в стороне от молодежи. Там есть места для уединения, если возникнет желание для этого.

- Я тоже бывал на нудистских пляжах, правда, у нас на Черном море. Как-нибудь обязательно съезжу на Адриатику.

- Мы может сделать это вместе будущим летом, - предложил Вил.

- Ну, давай еще доживем до лета. А там будет видно, - ответил я. – И когда ты понял, что тебе нравятся мальчики? И пробовал ли ты с девочками?

- Лет в 15, может, в 16, но боялся себе в этом признаться. Ты же помнишь, какое негативное отношение было к однополой любви. А там, на Адриатике впервые попробовал, что это такое и с мальчиком, и с девочкой. Видишь, на фото блондинка, она немка – Нельма, она затащила меня в душевую кабину на пляже, орально возбудила и отдалась мне. Скажу честно, мне было неприятно, хотя довел дело до конца – кончил, но не уверен в том, что удовлетворил ее. А мальчик, вот этот, тоже немец – Клаус.

Сначала он провоцировал меня: как бы случайно коснется моего члена. В море, когда купались, трогал за попу и член, благо в воде никто не видит. А потом повел меня в свой номер, пока его родители отсутствовали, и там отдался мне. Мне было так здорово, что за один заход, я кончил два раза. – Он немного помолчал, видимо, вспоминая о том событии, а потом продолжил. – Нельма не могла мне простить, что я променял ее на Клауса, и стала обходить нашу компанию стороной. Тогда же я признался отцу, что я гей.

- И как он отнесся к твоему признанию?
- Нормально. Сказал, что сам грешил этим в молодости, ну и, как видишь, под старость продолжил этим заниматься. Хотя я наверняка знаю, что у него в Берлине есть женщина.
- Да, необычные у вас с отцом отношения, я бы сказал – высокие. Я, например, своему отцу ни за что не признался бы в этом. Просто не тот уровень откровенности и взаимопонимания. Да, прости, я схожу в туалет.
- Конечно. Кстати я уже тоже хочу. Ты не возражаешь, если я с тобой? – Я пожал плечами, мол, пожалуйста.

Мы прошли в туалетную комнату на первом уровне. Я расстегнул кнопки на клапане и помочился в писсуар, а Вил – в унитаз. По возможности, после этого я всегда стараюсь обмыть член. Вот и сейчас я подошел к раковине и обмыл свой конец. То же сделал и Вил.

Когда мы вернулись на кухню, Вил попросил:
- Юра, может, ты снимешь свои трусики, а то мы не в равном положении. – Я молча расстегнул два кнопки на левой боковине, и трусики упали к моим ногам.
- Ну, а потом как складывалась твоя сексуальная жизнь? Помнится, в прошлый раз ты сказал, что минет мне, делаешь первый раз в жизни.
- Наверное, я не так выразился. Я брал в рот у мальчиков, правда, это было всего два-три раза, наверное, но не глотал их сперму.
Он опять разлил вино по бокалам, и мы выпили.
- Видишь ли, моя сексуальная жизнь – это кошмар. Я очень стеснителен в этих вопросах. И нерешителен. Я набирался смелости и заходил в какой-нибудь клуб или бар, где тусуются такие ребята.

Мне, например, понравился мальчик, я пытаюсь наладить с ним отношения, но он заявляет, что является активом и хочет меня трахнуть. Другой мальчик пытается закадрить меня, но тоже с этой целью. А я сам себя считаю активом, а пассивы мне почему-то не попадаются или я не умею их отличать. Вот и жду, когда Гарри снимет кого-нибудь и поделится со мной.

- А ты научись быть универсалом, - посоветовал я, закуривая новую сигарету. – Это тоже приятно и доставляет удовольствие.

- А ты меня научишь этому? – с надеждой спросил он.

- Ну, как-нибудь, когда будет время для этого. А сейчас у нас его почти не осталось, - и я кивнул на часы. Было начало одиннадцатого. – Если мы будем заниматься любовью, то сейчас для этого самое подходящее время. Мне завтра с утра на занятия.

- Конечно, конечно. – Вил вскочил со стула и стал запихивать в холодильник все, что осталось от нашей трапезы. – Я тебя завтра обязательно подвезу. Ты что-нибудь будешь пить в спальне? Взять красное сухое вино, ты, кажется, его любишь?

Мы поднялись в спальню и, наконец, скинули с себя последнее, Вил – футболку, я – майку. Он сразу стал целовать меня и обнимать, я отвечал взаимностью. С ним было приятно целоваться, скрывать не стану.

В ванне под душем мы ополаскивали друг друга и мылили, особенно те места, к которым приятно прикасаться. Когда мыльная пена с наших тел была смыта, я присел на корточки и стал орально доставлять Вилу наслаждение. Потом мы поменялись местами, настала его очередь меня ублажать, но делали мы это, так сказать, слегка, чтобы раньше времени никто из нас не кончил. И так несколько раз попеременно мы менялись местами.

Первым не выдержал Вил и выстрелил в меня своим соком.

- 1:0 в мою пользу, - смеясь, констатировал я. – Ну что, за меня теперь возьмешься?

- Конечно! Я все же хочу попробовать твой нектар и насладиться его вкусом. – И он начал нежно и ласково делать мне минет, одной рукой держа мой член, а второй поигрывая моими яичками. Надо сказать, что учился он прямо на ходу.

Когда подступила пора мне кончать, я предупредил его, чтобы он отпустил мой член и просто открыл рот. Закрыв глаза, он так и сделал. Я помог себе рукой и выпустил свой заряд так, чтобы он не весь попал ему в рот, а только какая-то часть, чтобы не вызвать первый раз у него рвотного чувства. Проглотив то, что попало ему в рот, и языком облизав свои губы, он сказал:
- А что, вкусно, во всяком случае, твой нектар мне понравился.

Вернувшись в спальню, мы выпили по бокалу вина и закурили, отдыхая в креслах.
- Юра, я можно тебе задать нескромный вопрос? Если, конечно, не хочешь, можешь не отвечать?
- Сколько угодно, - небрежно ответил я.
- А ты давно этим занимаешься, ну я имею в виду профессионально?
- Не очень, около года.
- А когда понял, что ты любишь мальчиков?
- Да, как ты, наверное, лет в 15.
- И как это происходило?
- У нас за городом огромное водохранилище. Там много пляжей, в том числе и нудистских. Но мы с ребятами обратили внимание, что молодые парни и мужики ходят мимо них куда-то дальше. Кто-то из ребят сказал, что там геевский пляж, и мы пару раз туда наведались. Но моим приятелям, натуралы, что с них возьмешь, там не понравилось. Они предпочитали обычные нудистские пляжи, где, по их выражению, были «телки».

Мне же до одури понравились обнаженные парни, и я стал там часто бывать, практически каждый день. На самом пляже все было пристойно – все загорают или купаются, или играют в волейбол и тому подобное. А вот в пролеске за пляжем – Содом и Гоммора: и секс, и минет, и групповуха, и все, что хочешь. Мне стало интересно подсматривать и, конечно, мастурбировать на увиденное. Один раз ко мне присоединился такой же подросток, может быть, года на полтора старше меня. Мы с ним стали постоянно мастурбировать вместе, а однажды он взял и сделал мне минет. Я получил несказанное удовольствие.

Правда, он не настаивал, чтобы я ему ответил тем же. Но под конец лета я преодолел ложную брезгливость и тоже ему отсосал. Считается, что минет мужчина, делает намного лучше любой женщины. Так оно и есть на самом деле, я в этом сам много раз убеждался. – Я протянул Вилу свой бокал, он понял и налил мне вина.

- Ну а дальше, что было?
- Дальше была зима, он жил в другом районе и снова мы с ним увиделись следующим летом. На том же самом месте. И опять мастурбировали, делали друг другу минет, и целовались.
- А секс был?
- Был, опять же по его инициативе. Он надел на мой член презерватив, уложил меня на землю и сев на мой колышек, скакал на нем, пока мы оба не кончили. Вот так я вошел в однополый секс.
- Скажи, пожалуйста, а с девушками ты пробовал?
- Конечно, пробовал, да и сейчас практикую иногда. Но с мужчинами мне нравится больше. Я ведь универсал и бисексуал к тому же. Ладно, дорогой. Вечер вопросов и ответов окончен или ты останешься без сладкого.

Я опять при помощи рта надел на член Вила презерватив и лег поперек кровати на спину, подняв и широко разведя ноги.
- Ты мою норку видишь? Хорошо смажь ее смазкой пальчиком внутри и вводи своего жеребца.
Когда Вил вошел в меня полностью, мой красавец уже был в боевом положении. Вил постепенно набрал обороты, а я начал мастурбировать. Кончили мы фактически одновременно, я – себе на грудь, Вил – в презерватив.

Утром Вил поцелуем разбудил меня и дал мне подносик с чашкой ароматного кофе.
- С добрым утром, дорогой. Пора вставать. – Я посмотрел на часы – начало девятого. – Юрочка, а мы еще разок успеем заняться любовью?
- Нет, любимый. Надо было или вчера меньше разговаривать, или сегодня раньше вставать. Мне сегодня к девяти, как штык.
- Так я тебя мигом домчу.
- Извини, Вил. В прошлый раз я солгал, что учусь в педагогическом, хотя французским владею неплохо.

Я учусь в театральном ВУЗе, немного дальше и в другую сторону. Еще надо учесть пробки. Давай, собираемся. Я в душ.

Уже в машине Вил сказал мне, что он знал, что я солгал про педагогический.

- Вечером я заезжал туда, как раз закончились занятия. Хотел тебя увидеть. Расспросил девчонок-второкурсниц, которые мне попались, обрисовал тебя с головы до ног, но они ответили, что такого красавца у них во всем институте нет, тем более что в педагогический парней поступает очень мало. Вечером увидимся, надеюсь или как?

- Или как. Давай, наверное, отдохнем немного, Хорошенького понемножку.
- Да, но скоро приезжает Гарри, а я не хочу больше делить тебя с ним.
- А вот это эгоистично, тем более, мы познакомились благодаря нему.
- Ты это серьезно?
- Да нет, шучу, конечно, но Гарри мне нравится. Пожалуйста, не останавливайся перед центральным входом, дай чуть вперед. А то мои однокурсники будут завидовать, что меня подвозят на такой тачке, и начнут выдумывать про меня, черт знает что.

Вил припарковал машину, как раз в том месте, где я просил.
- У тебя семь минут до начала занятий, одна из них на поцелуй.
- Да, но у тебя стекло не тонированное. – Я поцеловал его в щеку, а в это время в карман куртки он засунул какую-то бумажку.
- Потом прочтешь. Пока малыш. Я тебя люблю. Вечером созвонимся.
- Конечно. До связи. – Я вышел из машины и нос к носу столкнулся с нашим преподавателем. – Простите, Николай Абрамович. Доброе утро.
- Доброе утро, Гонцов. На дорогих машинах ездите. Ну-ну.
- Увы, не моя, Николай Абрамович. Двоюродный брат подвез. – И я зашагал к центральному входу института, слыша, как машина Вила отъезжает.

Я достал и развернул бумагу, что он сунул мне в карман. В ней была завернута стодолларовая купюра и записка: «Я люблю, тебя! И всегда жду встречи».

BERLI