Это было в то время, когда Санкт-Петербург был еще Ленинградом, когда не было мобильных телефонов, да и такие, обычные были не у всех. Я учился тогда в высшем военном училище на четвертом курсе и имел свободный выход в город. В тот год к нам перевели Серегу Бочкарева, который до этого каким-то образом сломал ногу и долгих шесть месяцев провалялся в госпитале.

После этого, естественно, отстал от программы и попал к нам с пятого курса. Однажды он не появлялся на занятиях в течение двух дней, и начальник курса послал меня к нему домой выяснить причину отсутствия. Зная адрес, я поехал на метро, а затем на троллейбусе, так как район, в котором жил Бочкарев, находился далеко от центра. В новостройках я с трудом отыскал нужный дом, прыгая через ямы и траншеи, которые были призн

- Вы, супруги? – Спросила Татьяна Петровна, понимая, что они ей, скорее всего, солгут, но они не собирались лгать.

- Нет! Что Вы! Мы совершенно не знакомы друг с другом! – В испуге, замахав руками, ответила молодая женщина. – Этот мужчина мне, даже не знаком.

- Мы, действительно чужие друг другу люди, - подтвердил профессорской внешности пожилой мужчина.

- Очень жаль, потому что у меня осталась свободной всего лишь одна свободная комната, для супругов.

- Скажите, мы можем как-то ее поделить? – Смиряясь с перспективой жить вместе с посторонним для нее мужчиной (порядочный вроде, человек), с надеждой спросила Ирина Сергеевна.

- Нет. Вряд ли. В ней всего лишь одна двухместная кровать, даже нет дивана, - предвидя,

Чертова больница! Попадешь на медосмотр, а уже, кажется, поселилась здесь навечно. Что-то они там нашли, ерунда какая-то, мелочь, но пришлось мне еще УЗИ сердца проходить.

Вечер. Иду.В коридоре непривычная тишина и темнота, всех пациентов давно уже приняли и распустили по домам. Только в конце коридора потрескивает неяркий фонарь. Дверь приоткрыта – значит еще здесь работают. Я заглянула внутрь и позвала доктора. Из полутьмы вышел высокий приятный мужчина наверное моего возраста. Я протянула направление, а он молча показал мне на кушетку. Мол, давай, раздевайся и ложись.

Странно все-таки себя чувствуешь, когда в кабинете темно, только монитор мерцает в углу. Снимая с себя вещи, я почувствовала его пристальный взгляд. Вдруг стало трудно дышать и я начала дрожать мелкой дрожью.

Девушкой я стала очень рано, в 10 лет. Спасибо маме, я была напугана с первых дней. Моим страхом был страх стать матерью. У мамы был знакомый гинеколог, вернее была, женщина-гинеколог. С ее дочерью я ходила в один детский сад, потом в школу. С первых дней своего взросления я наблюдалась у нее, да что говорить, я и до сих пор хожу к ней…Всё было хорошо: я посещала  её, она все знала про меня, моя мама была спокойна. До тех пор, как я не лишилась девственности.

Случилось это в 21 год. Можете представить, что моя мама сразу бы все узнала. А к врачу все же надо!!! Записалась к другому, взяла с собой подругу, чтобы не так страшно было… Спасибо подруге, она была старше меня….дважды рожала…предупредила, что не мешало бы побрить себе ТАМ все.

На мой удивленный взгляд прокоммент

Он единственный из всех знакомых парней называл меня «Солнцем». И от этого слова у меня становилось настолько тепло на душе, что, казалось, я сейчас возьму и растаю. Правда, я подозревала, что он не одну меня называет так, что он так обращается ко всем нашим девушкам, однако я старательно отгоняла эту противную, холодную и скользкую на ощупь мысль.

Мне было тогда 19, а ему – 22. Звали его... Пускай будет Вилле. Настоящего имени я всё равно вам не скажу, да и, честно говоря, не вяжется это распространённое русское имя с типичной скандинавской, «викинговской» внешностью главного героя этого рассказа. Мысленно я так и называла его – Викинг. Яркие светлые волосы, отпущенные ниже лопаток (абсолютно натуральные, никакой краски), глаза – иногда серые, иногда голубые, пшеничного о