Как прекрасен этот мир!

То ли сумерки, то ли снова...
Это просто ‒ тоска по дому.
Только дом мой ‒ угли и пепел,
Сквозь который пробьется полынь...
Смоет дождь и развеет ветер
То, что было домом моим.

К дому Галины я добралась уже поздно вечером. Из того захолустья, где я скрывалась, выбраться можно было только на тракторе. До ближайшей остановки автобуса я добиралась пешком, замёрзла как собака, зато в тёплом автобусе отогрелась, пока целый час тряслась до города. Поставив ноги на тёплую печку, я немного подремала, а в городе, на последние деньги, наняла такси и трижды перекрестившись, поехала сдаваться!

* * *
Дверь открыл Семён. По его виду я поняла, что он не узнал меня. Полгода не видя и не слыша обо мне ничего, ему действительно трудно было меня узнать в застиранной футболке и жёлтом клоунском платье в красный горошек. Для полного комплекта не хватало только таблички на моей груди: «Покупайте молоко! Моё молоко жирное и очень питательное!»

‒ Мне нужно видеть Галину Юрьевну! Она меня ждёт! ‒ охрипшим от холода голосом потребовала я.

‒ Ну, если ждёт, тогда проходите! – подозрительно осмотрел меня с ног до головы Семён и провёл в дом.

В доме я неожиданно столкнулась с Дашкой. В отличие от Семёна, она сразу же узнала меня. Выронив из рук кастрюлю, Дашка застыла на месте с открытым ртом. На шум выбежала Галина.

‒ Что тут у тебя происходит? Кто это?

Онемев он неожиданности, Дашка лишь показывала на меня пальцем, не в состоянии что-либо вымолвить. Опустив голову, я прошла мимо Галины, таращившуюся на меня как на живого мертвеца и вошла к себе в комнату. В комнате, за время моего отсутствия, почти ничего не изменилось. На столике лежал недочитанный томик стихов Марины Цветаевой, всё выглядело как в тот день, когда я покинула этот дом. По всему было видно, что здесь ожидали моего возвращения и меня вдруг охватило чувство ностальгии, тоска по утраченному.

‒ Доченька, это ты? – испуганно уставилась на меня Галина.

Увидев осунувшееся лицо резко постаревшей Галины, я ужаснулась. ‒ О, Господи, что же я наделала! ‒ с горечью подумала я. ‒ Я не только исковеркала свою жизнь, но и погубила жизнь этой Прекрасной, Святой ЖЕНЩИНЫ.

‒ Да, я, – опустив глаза, виновато всхлипнула я. ‒ Прости меня, мамочка! Прости, меня, дуру твою непутёвую!

‒ Это ты прости меня, доченька, бабу старую, глупую! ‒ бросилась ко мне Галина и крепко обняв, горько заплакала.



‒ Ты, наверно, голодная, ‒ придя, наконец, в себя, засуетилась Галина. ‒ Я сейчас Даше скажу, она что-нибудь приготовит. Не хочешь? Тогда, может, ванну примешь? Пошли доченька, я помою тебя. Красавица моя дорогая, ‒ намыливая мочалку, приговаривала Галина.

‒ Сейчас спинку тебе помою, полотенчиком вытру, ночнушечку новенькую надену. Ну вот, а теперь пошли в кроватку. Ты наверно устала, тебе нужно хорошенько выспаться.Впервые, за многие месяцы, мне снились счастливые, цветные сны, а утром, едва я проснулась, Галина тут же бросилась ко мне.

– Вставай доченька, тебя Вика внизу ждёт. Пошли, позавтракаем вместе.

Нервно теребя поясок платья, Вика дожидалась меня в прихожей. Едва увидев меня, она хотела что-то сказать, но вместо слов из её уст вырвался лишь крик рыдания. Впрочем, плакали все ‒ никого не стесняясь, плакали Даша и

Семён, и даже сбежавшиеся посмотреть на меня охранники, тайком утирали слёзы.

‒ Давайте позавтракаем! ‒ застенчиво улыбаясь, вытерла слёзы Галина. ‒ Садитесь за стол, пожалуйста!

Не успели мы рассесться, как в дом ввалились Костя с Максом. Увидев меня, они обомлели от неожиданности, а за их спинами я увидела скромно стоявших Надю и Николая.

‒ Вот, они знают где Лида, вернее, где она была, вернее… ‒ уставившись на меня, пытался объяснить Макс.

‒ Это Надя и Николай! ‒ не дав ему договорить, радостно бросилась я к ним. ‒ Это они приютили меня. Если бы не они, я бы сейчас здесь, с вами, не сидела.

‒ Ну, что ж, тогда мойте руки и прошу к нашему столу, ‒ утёрла слёзы радости Галина. ‒ Максим, Костя, вы тоже присаживайтесь! Сегодня в нашей семье большой праздник!

Сидя за столом, все радостно обсуждали моё чудесное возвращение. Завтрак плавно перешёл в обед, на столе появилось спиртное. Мама, немного захмелев, затянула Glory, glory, hallelujah!, а потом попросила меня спеть песню, которую я когда-то ей пела, обнимая в тенистых аллеях нашего парка.

Ах, зачем ты меня целовала,
Жар безумный в груди затая,
Ненаглядной меня называла
И клялась: «Я твоя, я твоя!»

Расходились мы уже далеко за полночь. Гости разъехались по домам, а Надю с Николаем МАМА не отпустила.

‒ Поживите пока у нас! Если понравится, мы вам какую-нибудь работёнку подыщем!

Я радовалась, что всё закончилось благополучно, что увидела своих друзей, но главное, что Галина была счастлива, – она просто светилась от счастья, даже помолодела, и вновь стала похожа на ту мою дорогую и любимую Галю, которую я знала ещё каких-то полгода назад. Как же хорошо дома! Какие прекрасные люди меня окружают! Как прекрасен этот мир!